Для нас не важны вопросы о том, оба ли наименования Царства Божия («Царство Божие» и «Царство Небесное») принадлежат Иисусу Христу или нет, и почему евангелист Матфей остановился по преимуществу на наименовании «Царство Небесное», а другие — на названии «Царство Божие». Для нашей задачи достаточно знать, что оба эти наименования Царства Божия совершенно тождественны по своему смыслу, означают одно и то же Царство Божие, которое и пришел основать Господь Иисус Христос. Существенно важен и интересен другой вопрос — каково это Царство Божие, основанное Христом, какова сущность, природа его, словом, как понимать его.
Все содержание новозаветного благовестия полностью выражается в идее Царства Божия. Говорят, идея Царства Божия главнейшая, центральная, основная в ряду всех евангельских идей. Это неправильно. Она — синтез всех евангельских идей, общие рамы, в которых умещаются эти идеи: священные писатели, когда хотят обозначить всю евангельскую проповедь, то называют ее учением о Царстве Божием, или Евангелием Царствия (Мк. 1, 14; Лк. 4, 43; 9, 11; Мф. 24, 14; Деян. 1, 3). В виду этой сложности евангельской идеи Царства Божия понятие о последнем может быть составлено только синтетическим путем, путем выбора из изречений Христа о Его Царстве отличительных черт этого Царства и присоединения их к общему понятию о Царстве Божием, добываемому из анализа понятия царства вообще.
Итак, прежде всего, каково то общее понятие о Царстве Божием, непосредственно получающееся из анализа понятия царства вообще?
Существенная и отличительная черта всякого царства — это объединение всех членов его под единой главой — царем. Иисус Христос не раз указывал на эту отличительную черту царства вообще (см. Мк. 3, 24; Мф. 12, 26). Перенося эту существенную черту царства вообще на Царство Божие, мы получаем определение последнего — Царство Божие есть единение членов его под единой и в единой главе – Боге.
Но ведь такое определение Царства Божия слишком обще, формально и ничуть не говорит уму и сердцу о своем содержании. Что производит это единение? Каково это единение? В чем сущность его? Вот вопросы, которые невольно возникают в уме при том общем, неопределенном понятии о Царстве Божием.
Общее определение Царства Божия мы добывали путем анализа царства вообще и сопоставления с ним Царства Божия. В определении сущности последнего, природы его этого сделать нельзя: природа Царства Божия не только не тождественна с природой других царств, а, напротив, прямо отлична от нее. Определить природу, сущность Царства Божия можно только путем исследования изречений Спасителя о Царстве Его с целью отыскания отличительных свойств последнего, каковые и послужат выяснением того общего определения Царства Божия, содержанием выше установленной формы.
Проповедь Иисуса Христа открылась словами: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4, 17). Одумайтесь! Перемените свои мысли и чувства, чтобы войти в Царство Небесное! В дальнейших, более ранних беседах Христа, эта общая мысль об условиях вступления в Царство Божие раскрывается подробнее. Здесь ублажаются нищие духом, которым как бы теперь уже принадлежит Царство Небесное; плачущие, ищущие правды, которым обещается удовлетворение в том Царстве Небесном; кроткие, гонимые, которых ожидает великая награда на небесах (Мф. 5, 3-11; Лк. 6, 20-23). Все это такие добродетели, которые по самому существу своему, как чуждые эгоизма, принципа разделения, естественно приводят людей в содружество между собою и Богом и потому-то и представляют зиждительные силы Царства Божия. Для этого последнего необходима не принадлежность к числу верующих в Бога и призывающих Его: Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царствие Небесное (Мф. 7, 21), а праведность, но только не законническая, не праведность фарисеев (Мф. 5, 20). Не исполнение стольких-то и таких-то великих заповедей открывает вход в Царство, а внутреннее проникновение духом Христа и выражение его во вне, во всякой мелочи (Мф. 5, 19). Необходим внутренний переворот. А он состоит в том, чтобы отрешиться от гнетущих забот о животном существовании и все силы направить на искание Царства Божия и правды его, то есть единения с Богом и внутренней чистоты, того богосыновнего настроения, когда мы всецело предаем себя воле Божией, в этой преданности успокаиваемся насчет низших житейских потребностей и живем в мире с людьми, — все же материальные нужды возложить на Бога Отца: Он и птиц, беззаботно порхающих, питает, тем более напитает нас. Человек, удаленный от Бога, «весь погружен в мир вещей и враждует с ближними; нашедший в Боге Отца оставляет мирское попечение, очищает свое сердце и примиряется с своими ближними».
Из представленного выяснения содержания первых по времени бесед Спасителя, касающихся Царства Божия, становится ясным, какое единение людей с Богом разумеется в учении Христа под именем того Царства. Если понятием «Царство Божие» непосредственно дается мысль о Боге как Царе, объединяющем всех людей Своей волей, то из предыдущего ясно, что этот Царь относится к людям, как любящий Отец, заботящийся об удовлетворении всех их нужд и потребностей, а люди к Нему — как любящие дети, во всем повинующиеся своему Отцу, всецело предавшие себя Его благой воле. Отсюда, «Царство Божие есть союз любящих детей под главенством Отца — Бога». Такая именно мысль дается и в молитве Господней, и в заповедях блаженства, и других изречениях Христа, где людям предлагается оставить заботы о житейских делах и искать Царства Божия потому, что Бог — любящий Отец наш; Он доставит нам все, необходимое для жизни.
Так вместо прежнего сухого, формального мы получили живое, много говорящее сердцу определение Царства Божия: Бог, любящий Отец, — Царь; люди, любящие дети, — подданные.
«В последующем втором цикле Своих бесед, когда Господь говорил притчами из жизни природы, иносказательным языком, Он посвящает Своих слушателей в тайны возвещаемого Им Царствия (Мф. 13, 11; Мк. 4, 11; Лк. 8, 10). Оказывается, что у Царствия Божия есть враги, могущие задержать его дело, — это дьявол и человеческое легкомыслие, суетность и нерадение. Поэтому не только «слово Царствия», подобно семени, различно принимается всякой душой и в иной остается без плода, в других приносит более или менее обильный плод (притча о сеятеле), но в зависимости от этого и само Царствие Небесное должно расти на земле; подобно зерну горчичному, оно только путем долгого роста разовьется в могучее дерево; оно есть внутренний, незаметный, хотя и все изменяющий процесс в отдельной ли то душе или в жизни всего человечества, подобный процессу брожения (притча о закваске). Царство Божие растет и спеет на земле, как пшеница на поле, включая в себя вместе с добрыми ростками и злые плевелы (притча о плевелах). Оно подобно неводу, влекущему годную и негодную добычу. И в таком положении дело Царствия останется до окончания века сего, когда добро выделится от зла окончательно. До того же времени, хотя Царство Божие и приблизилось и скоро откроется в силе своей (Мк. 9, 1), оно не есть нечто готовое и совершенное, не есть цельный дар Божий, а нечто уготовляемое, совершающееся и совершенствующееся (Лк. 17, 20-21)».
Итак, во-первых, история Царства Божия разделяется на два периода: один — период роста, развития Царства, созревания плодов; другой — последующий период полного раскрытия Царства, время жатвы, собирания плодов, Царство Божие в эсхатологическом смысле. Но это не значит, что Царства Божия два. Царство Божие одно, а два только периода, две стадии развития его.
Во-вторых, Царство Божие, так сказать, двусторонне: с одной стороны оно — «великий дар Божий, вечеря и брачный пир, устрояемый Им для человека»; с другой стороны — оно и результат усилий самого человека (Мф. 11, 12). «Последний должен сам приготовить себя к вечери… Пришедший в небрачной одежде не может присутствовать там». Царство Божие дело не Божественное и не человеческое только — оно дело Богочеловеческое.
Но если со стороны Бога оно есть чудо Его всемогущей любви и милосердия, то для человека оно навсегда поставлено как идеал, как пожизненная задача, над исполнением которой он должен трудиться и об осуществлении которой молиться: да приидет Царствие Твое.
Эта последняя мысль о Царстве Божием как задаче для человека раскрывается в последних по времени беседах Христа, сказанных Им в последние дни земной жизни Его, в Иерусалиме. В притче о талантах (Лк. 19, 11-27) Иисус Христос утверждает мысль, что прежде торжественного открытия Царства, о времени которого спрашивали ученики Его, возлагается на людей предварительная задача умножения имений его, Царства Божия. В притче о злых виноградарях проводится в общем та же мысль о возделывании Царства Божия здесь, на земле, почему и отнимается Царство Божие у злых виноградарей и передается народу, приносящему плоды его (Мф. 21, 43). Притчей о званных на вечерю требуется всецелая преданность делу Царствия; притчей о десяти девах — неослабевающее усердие и ревность.
Итак, с открытием в речах Спасителя тайн Царствия Божия, это последнее мы имеем возможность определить так: «Евангельское Царствие Божие есть сыновнее единение всех в Боге, как дар благодати и милости со стороны Бога и как постоянная задача для человека».
Понимаемое в этом смысле Царство Божие есть высшее благо для людей, потому что оно соединяет их с Источником всяческих благ. Только блага эти — чисто духовные, это — лицезрение Бога, сыновство Ему (заповеди блаженства). Что же касается низших материальных благ — пищи, одежды и других, то забота о них в Царстве Божием всецело, как сказали, возлагается на Бога, Отца Небесного. Людям нечего заботиться о том, что им есть, что пить, во что одеваться. Их дело — искать прежде всего Царствие Божие, а то все само собою приложится им (Мф. 6, 31-34). «Доказательство тому — забота Бога о каждом творении в природе (Мф. 6, 28-30)».
Он о всем промышляет, всем управляет, над всем господствует. С этой стороны Его Царство можно определить и как владычество Бога, Его царствование.
Ближайшим, главным и преимущественным образом это владычество Бога простирается на души людей, потому что душа составляет главный предмет любвеобильной деятельности Бога по отношению к миру. Но отсюда, как из главного центра, владычество Бога простирается, как к перифериям, на частные и общественные отношения людей, на целые народы, на все человечество и наконец на всю внешнюю природу, которая также не лишена участия в благах Царства Божия (Мф. 6, 28-30; ср. Рим. 8, 19-22). Это последнее (то есть Царство Божие) «всеми обладает» (Пс. 102, 19; сp. Мф. 28, 18; 1 Кор. 15, 28).
Но если по внешним размерам своим владычество Бога всеобъемлюще, то по характеру, принципу своему оно совершенно не похоже на царства мирские. Царство Божие «не от мира сего» (Ин. 18, 36). Оно — не деспотия, не проявление физической силы, а Отчей любви с одной стороны и свободного, полного детской любви послушания с другой. «Ни господства, ни насилия не терпит Царство Божие… Основной закон его — не страсть к господству, а общее всем и каждому самоотверженное служение, как и Сам Основатель его пришел не для того, чтобы Ему служили, но чтобы послужить (Мк. 10, 45; Мф. 20, 25-28).
Так Царство Божие имеет свою организацию, но именно свою, ничуть не похожую на организацию каждого царства земного. «Его сфера и область — свобода и совесть; оно зиждется только в душах, а потому исключает всякую правовую, принудительную организацию».