В надгробном слове Кесарию Григорий Богослов говорит о посмертной судьбе человеческой души, касаясь основных пунктов христ. эсхатологии — учения об исходе души из тела, предвкушении ею буд. блаженства, догмата о воскресении, когда душа возвращается в ее прежнее тело, к-рое обоживается вместе с ней, учения об изменении, обновлении и обожении всего тварного мира на заключительном этапе его истории (Or. 7. 21). Г. Б. неоднократно упоминает в своих произведениях о Страшном Суде, однако воспринимает его прежде всего в контексте идеи обожения — как тот момент, когда «восстанет Судия земли» (ср.: Пс 93. 2) и отделит спасаемое от погибающего, после чего «станет Бог среди богов» спасенных (ср.: Пс 81. 1), чтобы рассудить и определить, кто какой достоин чести и обители. Г. Б. говорит об адском огне, однако допускает возможность того, что он будет для грешников очистительным, а не карающим: «Может быть, они там крестятся огнем — последним крещением, самым болезненным и продолжительным,- который поглощает материю, как сено, и истребляет легкость всякого греха» (Or. 39. 19). В др. месте Г. Б. говорит об адском огне как о «наказывающем» (πῦρ κολαστήριον) и называет его «увековеченным» для грешников, допуская тем не менее возможность «более человеколюбивого» понимания: «Знаю и огонь не очистительный, но карающий — или содомский, который на всех грешников одождит Господь… или «уготованный диаволу и ангелам его» (Мф 25. 41), или тот, который идет пред лицом Господа и «вокруг попаляет врагов Его» (Пс 96. 3), и — что ужаснее всего этого — действует вместе с «червем неусыпающим» (ср.: Мк 9. 43), неугасим и увековечен (διαιωνίζον) для злых. Ибо все это показывает силу истребляющую, если, впрочем, и об этом не угодно будет думать более человеколюбиво и достойно Того, Кто наказывает» (Or. 40. 36). Говоря о «более человеколюбивом» понимании, Г. Б., вероятно, имел в виду свт. Григория Нисского, в лице к-рого нашло своего защитника учение об очистительной природе адского огня (Greg. Nyss. De anima et resurr. // PG. 46. Col. 89, 100, 105, 152; Idem. Or. catech. VIII 9, 12; XXIX 8). Г. Б. предлагает свой, «более человеколюбивый», вариант понимания адских мучений, заключающихся «прежде всего прочего» (πρὸ τῶν ἄλλων) в «отчуждении от Бога и угрызениях совести (ἡ ἐν τῷ συνειδότι αἰσχύνη), не имеющих предела» (Or. 16. 9). В «Словах о богословии» Г. Б. говорит об апокатастасисе: ««Будет же Бог все во всем» (ср.: 1 Кор 15. 28) во время восстановления (ἀποκαταστάσεως) (Деян 3. 21)… когда мы, которые сейчас, по причине движений и страстей, или вовсе не носим в себе Бога, или носим лишь в малой степени, сделаемся всецело богоподобными, вмещающими всецелого Бога и только Его» (Or. 30. 6). Однако в отличие от свт. Григория Нисского у Г. Б. эсхатология — область вопросов, а не ответов, область догадок, а не утверждений.
Небесное Царство, к-рого удостоятся праведники после всеобщего воскресения, представляется Г. Б. прежде всего царством света, где люди, избавившись от превратностей земной жизни, будут ликовать, «как малые светы вокруг великого Света» (Or. 18. 42). Уделом праведников будет «несказанный свет и созерцание Святой и Царственной Троицы (ἡ τῆς ἁγίας καὶ βασιλικῆς θεωρία Τριάδος), сияющей более ясно и чисто и всецело соединяющейся со всецелым умом» (Or. 16. 9). Это то царство, «где жилище всех веселящихся и поющих непрерывную песнь, где голос празднующих и голос радости, где совершеннейшее и чистейшее озарение Божества, которое ныне мы принимаем лишь в загадках и тенях» (Or. 24. 19). В Царстве Небесном есть «разные обители», к к-рым ведут разные роды жизни, но «один путь — через добродетель» (Or. 27. 8). В этом Царстве происходит окончательное воссоединение человека с Богом, приобщение Божественному свету, восстановление и обожение всецелого человеческого естества.

#ПАТРОЛОГИЯ

Храните веру, которую приняли, в которой воспитаны, которой надеетесь сами спастись (см.: 1Кор. 15, 1–2) и других спасти: ибо знаете, что немногие могут похвалится тем же, чем и вы. Когда, оставив веру, предпочитаем ей силу слова и несомненность Духа уничтожим своими вопросами, а потом слово наше побеждено будет величием предметов (это же необходимо последует, когда словом движет немощное орудие – наша мысль) тогда что бывает? – Немощь слова представляется нам недостаточностью самого таинства; и таким образом, лепота слова обращается в уничтожение Креста, как рассуждает об этом и Павел (см. 1Кор. 1, 17). Ибо восполнение нашего учения есть вера.
Они (ариане) имеют у себя дома, а мы – живущего в домах: у них есть храмы, а у нас Бог, и мы сами через поклоняемую Троицу можем сделаться живыми храмами живого Бога, одушевленными жертвами, разумными всесожжениями, совершенными приношениями и богами. У них народы – у нас Ангелы; у них дерзость – у нас вера; они угрожают – мы молимся; они низлагают – мы терпим; у них золото и серебро – у нас очищенное учение. Ты построил себе дом в два и в три этажа (припомни слова Писания: дом обширный с прорубленными окнами (см. Иер. 22, 14), но он не выше моей веры и тех небес, к которым стремлюсь.
А больше всего и прежде всего храни добрый залог, для которого живу и несу свое звание, который желал бы я иметь спутником при отшествии из мира, с которым и все скорби переношу и презираю все приятности жизни: храни исповедание веры в Отца и Сына и Святого Духа. Это исповедание вверяю тебе ныне, с ним погружу в купель, с ним и изведу. Его даю тебе на всю жизнь товарищем и заступником – Единое Божество и Единую Силу, Которая обретается в Трех единично и объемлет Трех раздельно без различия в сущностях или естествах, не возрастает или не умаляется через прибавления и убавления, повсюду равна, повсюду та же, как единая красота и единое величие неба.
Буду крестить тебя, уча во имя Отца и Сына и Святого Духа. Одно же общее имя Трех – Бог. Пусть и образы, и слова дают тебе понять, что отвергаешься всякого безбожия, как соединяемый со всецелым Божеством. Веруй, что весь мир, видимый и невидимый, сотворенный Богом из ничего и управляемый промыслом Сотворившего, изменится в лучший. Веруй, что зло не имеет ни особой сущности, ни царства, что оно не безначально, не самобытно, ниже сотворено Богом, но есть наше дело и дело лукавого и привзошло в нас от нашего нерадения, а не от Творца. Веруй, что Сын Божий – предвечное Слово, рожден от Отца бездетно и бесплотно, и Он же в последние дни родился ради тебя и Сыном человеческим, произошедшим от Девы Марии, неизреченно и нескверно (ибо нет никакой скверны, где Бог и откуда спасение); что Он всецелый человек и вместе Бог, ради всего страждущего человека, дабы всему тебе даровать спасение, разрушив всякое осуждение греха, бесстрастный по Божеству, страждущий по воспринятому человечеству, настолько же для тебя человек, насколько ты ради Его делаешься богом; что Он за беззакония наши веден на смерть, распят и погребен, поскольку вкусил смерть, и, воскресши в третий день, вознесся на небо, дабы возвести с Собой тебя поверженного долу, но опять придет в славное явление Свое судить живых и мертвых, придет уже не плотью, но и не бестелесным, а в известном Ему только образе боголепнейшего тела, чтобы и видимым быть для пронзивших Его, и пребывать Богом, непричастным дебелости. Кроме этого, признавай воскресение, суд и воздаяние по правдивым весам Божиим. И это воздаяние для очищенных сердцем будет свет, то есть Бог видимый и познаваемый по мере чистоты, что называем и Царствием Небесным, – а для слепых умом, то есть для отчужденных от Бога по мере здешней близорукости, будет тьма. Наконец, на этом основании догматов, делай добро, потому что вера без дел мертва (Иак. 2, 26), как и дела без веры. Вчера вера твоя была сообразна с обстоятельствами времени, ныне познай веру Божию, долго ли Вам хромать на оба колена (3Цар. 18, 21)? Долго ли будешь готовить нужное к строению? Займись, наконец, самой постройкой. Вчера вменял ты себе в честь казаться, ныне вмени в большую себе честь быть тем на самом деле. Долго ли будут одни грезы? Позаботься когда-нибудь и о действительности! Вчера ты был любителем зрелищ, окажись ныне любителем созерцаний. Вчера был ты злоречив, нагл, ныне говори одно доброе и будь кроток. Вчера предавался ты пьянству, ныне служи целомудрию. Ныне пьешь вино, завтра пей воду. Ныне нежишься на ложах из слоновой кости и мажешься наилучшими мастями (см. Ам. 6, 4,6), завтра ложись на голой земле и бодрствуй. Из смеющегося сделайся задумчивым, вместо щегольских одежд надень рубище, вместо высокомерного и напыщенного вида прими простую наружность, из златоносца стань нищетолюбцем, из высокомерного – поникшим к земле. Если так будешь рассуждать и поступать, то будет небо новое и земля новая для тебя, постигающего как прочее, так и этому основание. Если, как Фома, не будешь вместе с собранными учениками, которым является Христос, – не будь неверен после того, как увидишь. А если не веришь – поверь сказывающим. Если же и им не веришь, то поверь язвам от гвоздей. Оскорбительно для веры – не в сердце ее иметь, но поставлять в каком-нибудь цвете. Краску нетрудно смыть, а я люблю то, что проникло в глубину. Ежели все ясно, то скажи: где место вере? Ибо вера есть непытливое согласие.
Вера бывает двоякая: одна – по убедительности слова, а другая – по какому-то на все готовому согласию. И первая есть правильная; потому что начальником слова – само Слово.

#ПАТРОЛОГИЯ

Святитель вел обширную переписку с епископами, священниками, монахами, риторами, софистами, военачальниками, государственными чиновниками, представителями провинциальной знати. Он был, по-видимому, первым византийским автором, опубликовавшим собрание собственных писем. В одном из писем к Никовулу, внуку св. Горгонии, Григорий, в частности, подчеркивает, что считает письма святителя Василия более важными, чем свои, а потому помещает их в начале собрания. В других посланиях, адресованном ему же, Богослов излагает основные правила эпистолярного стиля: письмо должно быть кратким (в меру необходимости), ясным (приближаясь к разговорному слогу), приятным (не без украшений, не лишенное сентенций, пословиц, изречений, острот, замысловатых выражений). Письма Григория вполне соответствуют этим требованиям: они отличаются ясностью и богатством мыслей, в них также соблюдается принцип лаконичности («в немногих слогах заключить многое»). Лаконизм писем Богослова отмечал уже святитель Василий Великий.
Всего под именем Григория известно 249 писем, однако не все из них ему принадлежат. Письмо 241 принадлежит святителю Василию Великому, 249 — святителю Григорию Нисскому. Письма 42, 57, 65, 66, 245-248 входят в корпус писем святителя Василия Великого. Письмо 243 в рукописях приписывается как Г.ригорию, так и святителям Григорию Нисскому и Григорию Чудотворцу (в сирийском переводе с надписанием: «К Филагрию о единосущии»). На основании этого, а также в силу стилистического своеобразия высказываются сомнения о принадлежности его Богослову. Большая часть писем относится к последнему периоду жизни Григория и адресована его друзьям и родственникам, значительная их часть носит автобиографический характер; среди писем имеются также ходатайства, просьбы, жалобы. Только немногие письма являются догматическими по содержанию: к ним относятся 2 письма к Кледонию, управлявшему некоторое время Назианзской Церковью, написанные в 382 году и направленные против апполлинарианства (в них Богослов раскрывает учение о воплощении Сына Божия). В письме к Нектарию, преемнику Григория на Константинопольской кафедре, написанном, вероятно, в 387 году, Григорий обращает внимание Нектария на оживление этой ереси и указывает на необходимость как церковного отлучения разделяющих эти мнения, так и гражданских мер против свободного распространения ими своего учения. 10 марта 388 года вышел эдикт императора святого Феодосия против еретиков, в частности, запрещавший аполлинарианам проводить собрания и иметь епископов.
Сохранилось «Завещание» Григория, в котором он распорядился имуществом и дал освобождение части своих рабов.

#ПАТРОЛОГИЯ

Сохранившееся поэтическое наследие святителя включает 408 стихотворений, большинство из к-рых относятся к последнему периоду его жизни. В соч. «О стихах своих» Г. Б. объясняет причины, побудившие его на склоне лет заняться поэзией: желание связать собственное красноречие и научиться, заботясь о метре, немногими словами выражать многое; «горечь заповедей подсластить искусством», т. е. сделать чтение нравственных заповедей более приятным; противопоставить собственно христ. поэзию стихам еретиков; наконец, изнуряемый болезнью святитель находил в стихах утешение. Г. Б. писал архаическим языком, использовал традиц. для древнегреч. поэзии размеры, основанные на чередовании долгих и кратких слогов (гекзаметр, элегический дистих, ямб, ямбический триметр и пентаметр), нередко подражал Гомеру, Еврипиду и др. античным поэтам. В его стихах не обнаруживается влияния сир. поэтики, характерной, напр., для прп. Романа Сладкопевца (Musurillo. P. 46). Стихи Г. Б. посвящены различным аспектам христ. жизни, в них отражено большинство богословских тем, разбираемых в др. сочинениях святителя.
Критического издания поэтического корпуса Г. Б. не существует (за исключением нек-рых произведений). 1-е печатное издание небольшого числа стихотворений Г. Б. с параллельным лат. переводом осуществил Альд Мануций в Венеции в 1504 г. (лат. перевод сопровождался одним из первых в истории изданий фрагментов греч. текста НЗ: Ин 1. 1 — 6. 58). В дальнейшем стихотворения Г. Б. печатались в собраниях его творений. Так, во 2-м т. парижского издания Ж. де Билли (1630) было опубликовано 166 стихотворений Г. Б. В кон. XVII — нач. XVIII в. было найдено много новых, неизданных поэтических произведений Г. Б. Важнейшие издания их отдельно от слов и писем были сделаны Я. Толлием (1696; 20 стихотворений) и Л. А. Муратори (1709; 222 эпитафии и эпиграммы). Полный корпус поэтических произведений Г. Б. (в количестве 408) впервые был издан во 2-м т. бенедиктинского издания Кайо (1842) и воспроизведен в «Патрологии» Миня. В этих последних изданиях корпус подразделяется на 2 книги: в 1-й содержатся «Богословские стихотворения» (Carmina theologica), разделенные в свою очередь на 38 догматических (Carmina dogmatica) и 40 нравственных (Carmina moralia). Среди догматических стихотворений выделяется цикл «Песнопения таинственные» (Carm. dogm. 1-5, 7-9) — своего рода краткий курс догматики, изложенный в поэтической форме и включающий стихотворения об основах богословия, о Сыне, о Св. Духе, о мире, о Промысле Божием, об ангелах, о душе, о пришествии Христа, о человеке и др. Отдельные стихотворения посвящены притчам и чудесам Иисуса Христа, числу канонических книг Свящ. Писания («О подлинных книгах богодухновенного Писания» — Carm. dogm. 12). Нравственные стихотворения раскрывают аскетическую проблематику, в них рассматриваются вопросы целомудрия, добровольной нищеты, борьбы со страстями, духовной и мирской жизни и т. д.
2-я книга содержит исторические стихотворения (Carmina historica) и разделена на 2 части: «Стихи о себе самом» (Carmina de se ipso) и «Стихи к другим» (Carmina quae spectant ad alios). Из автобиографических наиболее монументальная — поэма «О своей жизни» (De vita sua (Carm. de se ipso 11)), состоящая из 1949 стихов. Она является основным источником сведений о жизни Г. Б. от его рождения до удаления из К-поля и лучшей автобиографией, написанной в Византии в эту эпоху. К ней примыкает (в издании Миня) поэма «О себе самом и о епископах» (Carm. de se ipso 12). Традиц. взгляд на нее как на дополнение к поэме «О своей жизни» (Gregorio Nazianzeno. Fuga e autobiografia / Trad., introd., note a cura di L.Viscanti. R., 1987. (Testi patristici; 62)) в последнее время оспаривается: на основании того, что Г. Б. не упоминает имени своего преемника, свт. Нектария, делается вывод о том, что произведение написано не позднее 9 июля 381 г.- дня последнего заседания, на к-ром председательствовал Г. Б. Кроме того, в поэме имеется четкое хронологическое указание, позволяющее датировать ее именно 381 г. (Carm. de se ipso 12 // PG. 37. Col. 1175). Поэма «О своей жизни» датируется, напротив, началом 382 г. (C. Jungck). Впрочем, неупоминание имени Нектария не может служить достаточным основанием для утверждения, что поэма «О себе самом и о епископах» написана ранее ухода Г. Б. с К-польской кафедры (лучшим доказательством этого являются слова автора — Carm. de se ipso 12 // PG. 37. Col. 1167-1168). К числу автобиографических относятся также «Стихи о самом себе», «Плач о страданиях своей души», «Жалобы на свои страдания» и др. произведения.
Среди поэтических сочинений Г. Б. множество эпиграмм и афоризмов в традиц. эллинистическом стиле греч. антологий, напр. «Мысли, писанные одностишиями», «Двустишия», «Определения, слегка начертанные». В цикле «Надгробия» Г. Б. помещает эпитафии родственникам, друзьям и самому себе. Значительная часть эпитафий представляет увещание девам о воздержании, а также картины смерти и погребения.
Под именем Г. Б. известна трагедия (ὑπόθεσις δραματική — драматическое представление) под названием «Христос страждущий» (Χριστὸς πάσχων, Christus patiens),- единственная религ. драма, сохранившаяся до наст. времени от визант. периода. Она представляет собой центон на тему страданий Христа, состоящий из 2602 ямбических стихов, почти половина к-рых заимствована из драм Еврипида, а также произведений Эсхила, Гомера и Ликофрона. Рукописная традиция единогласна в атрибуции трагедии Г. Б., однако наиболее ранняя известная науке рукопись датируется лишь XIII в. Уникальность трагедии заключается в том, что это не памятник литургической поэзии, а произведение для театра (Tuilier A. Introduction // Gré goire de Nazianze. La passion du Christ: Tragédie. 1969. P. 40. (SC; 149)), античное по форме, но христ. по содержанию. Главным действующим лицом является Богородица; др. герои произведения — Христос, ангел, анонимный Богослов, Иосиф Аримафейский, Никодим, Мария Магдалина, юноша, сидящий при гробе, архиереи, стража, Понтий Пилат, хоры. Речь в произведении идет о последних днях, распятии, смерти, погребении и воскресении Христа. Один из лейтмотивов — тема сошествия Христа во ад — сближает трагедию с рядом кондаков прп. Романа Сладкопевца. Аутентичность трагедии, впервые опубликованной в 1542 г., вызвала сомнения критиков уже к кон. XVI в. В 1588 г. Цезарь Бароний (Baronius C. Annales ecclesiastici. R., 1588. P. 323), не отвергая авторства Г. Б., предположил, что автором трагедии мог быть и Аполлинарий Лаодикийский (старший или младший). В 1593 г. Антонио Поссевино (Possevino A. Bibliotheca selecta. Pt. 2. R., 1593. P. 289, 300-301), а в 1613 г. кард. Роберт Беллармин (Bellarmino R. De scriptoribus ecclesiasticis. Coloniae, 1613. P. 73) отвергли авторство Г. Б. В XVII-XIX вв. мнение о псевдоэпиграфическом характере трагедии стало в науке общепринятым. В числе возможных авторов трагедии называли Григория I, патриарха Антиохийского (VI в.), Иоанна Цеца (XII в.), Феодора Продрома (XII в.), Константина Манасси (XII в.), а также неизвестного автора XI-XII вв. Наиболее вероятным временем создания трагедии считали XII в. Это мнение защищал, в частности, К. Крумбахер (Krumbacher. Geschichte. S. 746-749). Против датировки памятника XII в. свидетельствует тот факт, что liber tragediae Г. Б. упоминается в каталоге церковных книг восточносир. писателя рубежа XIII и XIV вв. Авдишо бар Брихи (Assemani. BO. T. 3 (1). 1725. P. 23-24). Поскольку сир. переводы сочинений Г. Б. относятся к V-VII вв., тогда как в последующие столетия переводы с греч. в восточно-сир. традиции практически не делались (сир. Церковь Востока полностью утратила контакт с Византией), трудно предположить, чтобы визант. произведение XI или XII в. было вскоре после появления на свет переведено на сир. язык. К тому же ряд внутренних данных свидетельствует в пользу авторства Г. Б., в частности поэтический стиль, близкий стилю подлинных стихотворений святителя, также носивших подражательный характер. Автором трагедии мог быть только человек, в совершенстве владевший техникой античного стихосложения. Г. Б., безусловно, принадлежал к их числу. Идея создания подобного рода произведения логически вытекала из стремления поставить античную поэзию на службу христианству: именно этим стремлением был движим Г. Б., когда создавал поэтические произведения. При публикации трагедии в серии «Sources Chrétiennes» А. Тюилье подробно рассмотрел аргументы против авторства Г. Б. и пришел к выводу об их несостоятельности (Tuilier. Introduction. P. 11-18). Ученый обратил особое внимание на догматическое содержание трагедии и высказал убеждение в том, что ее автором был писатель кон. IV в., вовлеченный в борьбу против аполлинарианства, т. е. Г. Б. (Ibid. P. 71-72).

#ПАТРОЛОГИЯ

Похвальные и надгробные. 7-е слово под названием «Надгробное брату Кесарию» (Εἰς Καισάριον τὸν αυτοῦ ἀδελφὸν ἐπιτάφιος, Funebris in laudem Caesarii fratris oratio) посвящено памяти безвременно скончавшегося брата, которого Григорий Богослов особенно восхваляет за его любовь к наукам, в том числе естественным — геометрии, астрономии и математике: «Восток, Запад и все страны, где только впоследствии бывал Кесарий, служат знаменитыми памятниками его учености». В 8-м слове, «Надгробном сестре Горгонии» (Εἰς τὴν ἀδελφὴν αυτοῦ Γοργονίαν, In laudem sororis suae Gorgoniae), Григорий говорит об аскетизме и глубоком благочестии сестры. В обоих сочинениях, а также в 18-м слове «Надгробном отцу» (᾿Επιτάφιος εἰς τὸν πατέρα, Funebris oratio in patrem), Богослов неоднократно обращается с теплыми словами к родителям. В 11-м слове, приветственном святителю Григорию Нисскому (Εἰς Γρηγόριον Νύσσης, Ad Gregorium Nyssenum), автор говорит о любви к нему и о том, как следует совершать память мучеников. 13-е слово (Εἰς τὴν χειροτονίαν Δοαρῶν ὁμιλία ἐκδοθεῖσα Εὐλαλίῳ ἐπισκόπῳ, In consecratione Eulalii Doarensium episcopi) обращено к Евлалию, другу святителя, по случаю его хиротонии во епископа Доарского; 15-е (в рус. пер. 16-е) произнесено «На день мучеников Маккавеев» (Εἰς τοὺς Μακκαβαίους, In Machabaeorum laudem). 21-е слово, «Похвальное Афанасию Великому» (Εἰς τὸν μέγαν ᾿Αθανάσιον, In laudem Athanasii), служит богатым источником сведений об этом старшем современнике Григория. 24-е слово посвящено памяти сщмч. Киприана, еп. Карфагенского (Εἰς τὸν ἅγιον Κυπριανὸν, In laudem s. Cypriani). В 25-м слове (Εἰς ῞Ηρωνα τὸν φιλόσοφον, In laudem Heronis philosophi) Богослов обращается к философу Ирону (т. е. Максиму-кинику), вернувшемуся из изгнания, приводя его в пример как человека, сочетавшего в себе любовь к философии с христианским благочестием. Непревзойденным по силе и глубине является 43-е слово, «Надгробное Василию Великому» (Εἰς τὸν μέγαν Βασίλειον ἐπιτάφιος, Funebris oratio in laudem Basilii Magni; 379), в котором Богослов излагает самые сокровенные мысли — о своей любви к Афинам и к эллинской учености, об уединенной и безмолвной жизни, о догмате Святой Троицы. Восхваляя и прославляя святость умершего, Григорий говорит о его человеческих качествах: это не идеализированный образ подвижника, но живой портрет, написанный реалистично и ярко.

#ПАТРОЛОГИЯ

(325/30–389/90)
Архиепископ Константинопольский, богослов, один из трех Вселенских святителей, близкий друг и сподвижник Василия Великого.
Дни памяти: 25 января (7 февраля) , 30 января (12 февраля) (Собор трех святителей).
Первые шаги на пути христианского делания.
Родился в юго-западной области Каппадокии, в Арианзе (недалеко от города Назианза), приблизительно около 330 года.
Происходил он в прямом смысле этого слова из семьи святых: отец – Григорий, епископ Назианзский, мать Нонна, брат Кесарий и сестра Горгония – все они после своей кончины были канонизированы.
Его родной отец, Григорий старший, в свое время он принадлежал к сторонникам культа, поклонявшихся Богу как Высочайшему, но при этом исповедовавших веру, состоящую из смеси положений христианства, иудейства и персидских учений. Ко Христу он обратился по молитвам супруги, Нонны, глубоко верующей, ревностной христианки. Под её благотворным влиянием он принял Крещение. Вскоре его посвятили во священника, а впоследствии возвели на епископскую кафедру в Назианзе.
Ещё до появления на свет Григория младшего, будущего святителя Григория Богослова, Нонна усердно молилась Богу о даровании ей сына и обязалась, что в случае, если её молитва будет исполнена, она посвятит дитя Богу. Сын был дарован, обещание исполнено.
С детских лет Григорий младший воспитывался в любви к Богу и ближним. Первоначальное образование, в том числе в области основ Православного вероучения, он приобрёл в родительском доме. Благодаря влиянию матери он ещё с юности определился, что будет вести безбрачную, богоугодную жизнь.
По мере взросления, он проходил обучение в лучших для той поры школах: в Кесарии Каппадокийской, в Кесарии Палестинской, в Александрии, в Афинах. Обучение обходилось недешево, но материальное состояние родителей это позволяло.
В Кесарии Каппадокийской Григорий познакомился с будущим вселенским учителем, святителем Василием Великим. Затем их знакомство продолжилось во время учёбы в Афинах и переросло в крепкую дружбу.
Возвратившись из Афин (приблизительно в 358 году), Григорий принял Крещение, после чего предался аскетической жизни: проводил жизнь в постах, молитве, богомыслии и созерцании. В этот период он посещал Понт, ища встреч и совместных подвигов со своим другом и единомышленником Василием. Одним из плодов их творческого сотрудничества стало произведение «Филокалия», включавшее мысли и выдержки из сочинений знаменитого церковного учителя Оригена.
Около 360 года Григорий старший, отец Григория Богослова, не вполне понимая тонкости распространившегося к тому времени арианского лжеучения, подписал арианский символ, чем вызвал негодование православных, представителей его паствы. Многие готовы были отойти от своего епископа. В тот момент Григорий младший сумел разъяснить отцу его ошибку и показать несоответствие подписанного Символа Никейскому. В результате Григорий старший признал заблуждение публично и порядок среди его паствы был восстановлен.
Священническое и епископское служение.
В 361 году, в день торжественного празднования Рождества Спасителя, Григория, вопреки его возражениям, рукоположили во священника. По смирению он был против этого посвящения, но опять же, по смирению не решился противиться воле архиерея, отца. Опечалившись таким поворотом событий, Григорий отправился в Понт, к Василию. Тот сумел подобрать нужные слова утешения и ободрил давнего друга.
К Пасхе 362 года отец Григорий возвратился в Назианз и приступил к деятельному исполнению пастырского долга. С того времени он находился при вверенной ему пастве и по мере возможностей помогал родному отцу, Григорию старшему, в его архиерейском служении.
Когда в 370 году Василия Великого возвели в архиепископа Кесарийского, тот, в целях лучшего управления своей паствой и борьбы с арианством, стал открывать новые кафедры. В этот период он нуждался в ревностных, религиозно-образованных пастырях.
Следуя своему замыслу святитель Василий поставил своего друга, Григория, епископом в Сасим. Шёл 372 год. Григорий Богослов хотя и понимал, в чём состояла важность этого шага с позиции Василия Великого, и согласился, однако, как и в случае с рукоположением во священника, подчинился этому выбору с неохотой, а затем удалился в безлюдное, пустынное место, где предался созерцательной молитве.
Через какое-то время Григорий старший уговорил своего сына прибыть в Назианз. Тот вернулся, но с условием, что не будет преемником по кафедре отцу.
В 374 году умер отец Григория Богослова, а вскоре и мать. Придя в храм, где служил и её супруг, и её любящий сын, и приблизившись к жертвеннику, она внезапно почувствовала приближение смерти, произнесла молитву и предала душу Богу. Всё это, конечно же, отразилось на внутреннем состоянии Григория. Какое-то время он продолжал дело отца, но вскоре заболел, да так тяжело, что некоторые даже и не надеялись на его выздоровление.
В 375 году, оправившись от недуга, желая предаться уединённому жительству, он удалился в Селевкию Исаврийскую. Здесь он жил так, словно бы сам себя заточил. Страшное огорчение принесла ему весть о смерти Василия Великого (379 г.).
Борьба с ересью. Литературная деятельность.
После смерти Валента, покровительствовавшего арианским «священнослужителям», на царский трон взошёл Феодосий, который поддерживал православных.
В 379 году верующие граждане Константинополя обратились к святителю Григорию с призывом о помощи. Внявший советам друзей и чувству пастырского долга, он оставил уединение и поспешил в столицу.
Увиденное там привело его в состояние праведного негодования: храмы были захвачены арианами, внутри православных отсутствовало единство, нравы жителей отличались распущенностью и развращенностью. Святитель Григорий вынужден был искать себе более или менее безопасное пристанище и обрёл его в частном доме.
Ревность о Господе, преданность Православию, трезвомыслие, образованность и, конечно же, красноречие Григория Богослова не могли не вызвать надлежащего отклика в сердцах горожан. Под действием его увещеваний и проповедей люди преображались. Многие пламенели желанием увидеть и послушать ревностного защитника веры. Очень быстро слава святителя достигла такого размаха, что стала привлекать в Константинополь даже и жителей отдаленных селений.
Всё это вкупе возбуждало у последователей Ария недружелюбные, агрессивные чувства. Еретики были готовы не только интриговать против святителя, но даже и покушались на его жизнь.
Прибывший в 380 году в Константинополь государь, Феодосий, прибегнул к возможностям своей, царской, власти и передал захваченные еретиками храмы в руки Православных. Святитель Григорий, понимая необходимость личного присутствия, согласился остаться в столице, пока не соберется намеченный Собор.
Деятельность святителя Григория на Константинопольском Соборе.
Именно этому Собору, состоявшемуся в 381 году, получившему статус Второго Вселенского, надлежало поставить заключительную точку в догматических спорах ариан с Православными, что и было исполнено.
На Соборе присутствовали такие выдающиеся отцы Церкви как Мелетий Антиохийский, Григорий Нисский и др. Учитывая желания императора, большинства духовенства и простых верующих, святитель Григорий был избран на Константинопольскую Патриаршую кафедру, а после смерти Мелетия Антиохийского его провозгласили председателем Собора.
Но здесь в дело вмешались прибывшие на Собор египетские архиереи, желавшие видеть на Патриаршем престоле своего ставленника. Возбудили полемику, нашёлся и подходящий мотив: ссылаясь на каноническое правило Никейского Собора, запрещающее переход епископа с одной кафедры на другую, объявили поставление святителя Григория в епископа Константинопольского незаконным.
Несмотря на то, что действие канона, принятого отцами Первого Вселенского Собора, было перекрыто самим избранием святителя Григория отцами Второго Вселенского Собора, за этот формальный предлог уцепились. Как только сформировалась удобная почва для развития интриги, против Григория стали высказываться как те, кто питали к нему недовольство за снисходительность в отношении ариан (как заблудших людей), так и те, кто не желали мириться с его строгостью в деле борьбы за чистоту веры.
Святитель Григорий, чуждый почестей, а тем более гнусных интриг, счёл за лучшее отказаться от полномочий предстоятеля Константинопольской Церкви и удалиться из города. Перед отбытием он произнёс пред собравшимися прощальную речь, в рамках которой изложил свою христианскую позицию и раскрыл свою пастырскую правоту.
Последний период земной жизни.
Некоторое время спустя Григорий Богослов прибыл в Назианз, возглавил там местную паству и руководил ею вплоть до момента, когда на кафедру Назианза взошёл епископ Евлавий. Произошло это в 383 году.
После сего святитель переселился на малую родину, в Арианз, где предался молитвенному созерцанию и писательской деятельности.
В 389 году он мирно почил о Господе.
За святость и праведность жизни, яркое, безукоризненное изложение в своих сочинениях учения о Пресвятой Троице и Лице Господа Иисуса Христа Вселенская Православная Церковь почтила его исключительным по значению именем – Богослов. С этим именем в Историю Церкви вошли всего три святых; помимо свт. Григория – апостол Иоанн Богослов и Симеон Новый Богослов.
Святитель Григорий Богослов оставил после себя богатое литературное наследие, состоящее из 245 писем, 507 стихотворений (написанных подчас в подражании Гомеру в формах гекзаметров, пентаметров, триметров) и 45 «Слов».
Тропарь святителю Григорию Богослову, глас 1
Пастырская свирель Богословия твоего / риторов победи трубы, / якоже бо глубины духа изыскавшу, / и доброты вещания приложишася тебе. / Но моли Христа Бога, отче Григорие, // спастися душам нашим.
Кондак святителю Григорию Богослову, глас 3
Богословным языком твоим сплетения риторская разрушивый, славне, / православия одеждею, свыше истканною, Церковь украсил еси, / юже и носящи, с нами зовет, твоими чады: радуйся, отче, // Богословия уме крайнейший.

#ПАТРОЛОГИЯ

Общее предание христианского Востока свидетельствует, что св. Василий составил чин литургии, т. е. упорядочил письменно и привел в однообразный устойчивый вид литургию, сохранившуюся в Церквах от апостольского времени. Об этом говорит целый ряд свидетельств, начиная со св. Григория Богослова, который в числе трудов св. Василия упоминает чиноположения молитв, благоукрашения алтаря, и св. Прокла Константинопольского, который сообщает о сокращении продолжительности служения [литургии] св. Василием и затем Иоанном Златоустом, до соборов Трулльского и Седьмого Вселенского. Текст литургии св. Василия засвидетельствован с начала VI в., и списки его согласны между собой в существенном, чем доказывается происхождение его из одного оригинала. Но в течение столетий в нем, несомненно, произошли и многие изменения в подробностях, так что в новейших научных изданиях сопоставляется древнейший и позднейший текст ее.
Кроме того, св. Василий ввел в своем округе обычай, по-видимому, заимствованный из Антиохии, пения псалмов на два хора, с чем, однако, не согласовались, например, в Неокесарии, ссылаясь на то, что такого порядка не было при св. Григории Чудотворце.
Св. Василий Великий принадлежит к выдающимся проповедникам христианской древности. Его красноречие отличается восточным очарованием и юношеским энтузиазмом. «Кто хочет быть совершенным оратором, — говорит Фотий, — тот не нуждается ни в Платоне, ни в Демосфене, если избирает Василия в качестве образца. Его язык богат и красив, его доказательства сильны и убедительны». Беседы св. Василия причисляют к лучшим произведениям проповеднической литературы.

#ПАТРОЛОГИЯ