Святитель Григорий Нисский полагал, что ангельская премирная и духовная тварь пришла в бытие в то же 1-е мгновенное творение, что и основы телесного мира, поскольку в кн. Бытие она обозначается именем воды, к-рая над твердью (Быт 1. 6-7), или, как разъяснял Г., «нематериальной (τὸ ἄϋλον)… иной воды (ἐκεῖνο τὸ ὕδωρ), которая невидима, не течет и вообще не ограничивается ни чем из того, что свойственно влажной природе» (Greg. Nyss. Apol. in Hex. // PG. 44. Col. 84). Все ангельские духи обладают единой сущностью, но множественны по числу, более того, их бесчисленное множество (Idem. In Cant. Cantic. 6 // GNO. T. 6. P. 182. 8-9).
По аналогии с притчей о потерянной овце (Лк 15. 4-7) Г. заключал, что число ангелов соотносится с численностью людей как 99 и 1 (Greg. Nyss. Contr. Eun. III 10. 11. 4-12. 1). По его мнению, все это множество ангелов пришло в бытие не одновременно, но размножилось. Однако «какой способ размножения у ангельской природы — это для человеческих предположений неизреченно и непостижимо» (Idem. De hom. opif. 17). Так была достигнута «полнота всей духовной природы» (Idem. De anima et resurr. // PG. 46. Col. 128).
Г. учил об абсолютной бестелесности и духовности ангелов. По его словам, ангельская духовная природа есть «нечто бестелесное, неосязаемое и безвидное» (Idem. Or. catech. 6. 14-15). В ней нет «ни образа, ни величины, ни положения в пространстве, ни меры протяжения, ни цвета, ни очертания, ни количества, ни чего-либо другого из усматриваемого под небом» (Idem. Apol. in Hex. // PG. 44. Col. 81).
Он часто говорил о духовной природе в целом как о единой природе, обладающей характерными особенностями — беспредельностью и безграничностью. И если ангельская и человеческая духовность отличается от божественной как низшая от высшей, то только по своей тварности и небезначальности бытия, а также по своей зависимости от Бога и причастности Его благам и по своей способности постоянно возрастать в добре и бесконечно совершенствоваться по своей свободной воле. Поэтому святитель говорил, что ангельская природа «некоторым образом всегда находится в процессе сотворения» (τρόπον τινὰ πάντοτε κτίζεται — Idem. In Cant. Cantic. 6 // GNO. T. 6. P. 173. 7-174. 20), а также, что тварная духовность ангела и человека не тождественна, а лишь подобна нетварной духовности Бога (Idem. De anima et resurr. // PG. 46. Col. 41).
Не ограниченные пространством, тонкие и удобоподвижные по сущности ангелы, хотя и обитают «в легких и эфироподобных местах», могут мгновенно появляться там, где пожелают (Idem. De anima et resurr. // PG. 46. Col. 80). Вместе с тем Г., вероятно, полагал, что ангелы, как и вся тварь вообще, существуют во времени. «Я думаю,- говорит он,- всякому, даже ограниченно исследовавшему сущее, ясно, что Создатель всяческих, прежде основав века и место в них, как бы некое вмещающее пространство для возникающего, творит в них все. Ибо ничто из возникшего или возникающего через творение не может не иметь бытия или в пространстве, или во времени» (Idem. Contr. Eun. I 1. 370. 5-371. 7).
Согласно Г., ангелы — существа по природе разумные и мыслящие, а потому свободные и самовластные (Idem. Contr. Eun. I 1. 306. 5). «Действие, состоящее в созерцании Бога,- говорил он об ангелах,- есть не что иное, как жизнь, подобающая и сообразная мыслящей природе» (Idem. De infant. abrept. // GNO. T. 3. Pt. 2. P. 79. 2-3). Познание ангелов намного превосходит человеческое знание: «Ангельская сила по сравнению с нашей, кажется, имеет много преимуществ, потому что, не тревожимая никаким чувством, она стремится к горнему чистой и неприкровенной познавательной способностью», однако «в отношении постижения Бога их сила недалеко отстоит от нашего ничтожества, потому что велико и непроходимо то расстояние, которое отделяет нетварную природу от тварной сущности» (Idem. Contr. Eun. II 1. 69. 1-4). По мнению Г., для ангелов, так же как и для людей, процесс познания Бога состоит в бесконечном и непрестанно возрастающем стремлении к причастию Его благам (Idem. In Cant. Cantic. 6 // GNO. T. 6. P. 174. 5-13). Жизнь ангелов блаженна, непричастна никакому злу, пороку и страстному расположению (Ibid. 15 // GNO. T. 6. P. 446. 4).
Деятельность ангелов гл. обр. состоит в «воспевании Бога» (Idem. In inscript. ps. 2. 8 // GNO. T. 5. P. 91. 7-9), для чего они не нуждаются в именах и словах. Они славословят Бога «не голосом и языком, потому что у нематериальной и мыслящей природы словом служит действие ума, нисколько не пользующееся услугой материальных органов» (Idem. Contr. Eun. II 1. 390. 9-391. 3). Кроме того, Г. полагал, что «каждая из ангельских сил получила от правящей над всеми Власти некоторую деятельность к составлению вселенной», т. е. к «сохранению и властвованию» над к.-л. частью вселенной (Idem. Or. catech. 6. 43-47).
Все множество ангелов составляет установленный Богом незыблемый «порядок духовных и премирных сил», в к-рый входят 8 ангельских чинов: «Там всегда господствуют власти (αἱ ἐξουσίαι), всецело властвуют господства (αἱ κυριότητες), неколебимо возвышаются престолы (θρόνοι), пребывают непорабощенные начала (αἱ ἀρχαί), непрестанно благословляют Бога силы (αἱ δυνάμεις), не прекращается парение серафимов (τῶν Σεραφίμ) и не проходит их предстояние, не перестают держаться высокого и превознесенного престола херувимы (τὰ Χερουβίμ), не прекращают выполнять свое служение и слушать слова служители (οἱ λειτουρϒοί)» (Idem. In Cant. Cantic. 15 // GNO. T. 6. P. 445. 13-446. 1). Согласно видению прор. Даниила (Дан 7. 10), Г. разделяет всех ангелов на 2 класса — предстоящих (παρεστηκότες) и служащих (λειτουρϒοῦντες) (Idem. In Stephan. 1). Служение ангельских духов, по мысли святителя, состоит в «творении воли Божией», а точнее, в «посланничестве для спасения спасаемых» (Idem. Contr. Eun. I 1. 311. 6-10; ср.: Евр 1. 14).
Различие в том, какое положение занимают ангелы в небесной иерархии, Г. объяснял Божественным назначением (Idem. In Cant. Cantic. 15 // GNO. T. 6. P. 446. 2) или различной степенью их духовно-нравственного совершенства, к-рой они могут достичь в своем непрестанном стремлении к познанию Бога (Ibid. 6 // GNO. T. 6. P. 174. 5-20).